Он проснулся от того, что капало. Капало негромко, но настойчиво, как приговор. Под раковиной лужица, круги на воде, а в них — его отражение, искажённое и беспомощное.
“Нужно замотать”, — подумал он, и это было единственной ясной мыслью в тумане утра.

ФУМ-лента лежала на столе, свёрнутая в аккуратный рулончик, как змея, затаившаяся перед ударом. Он взял её в руки — лента шуршала, словно шептала ему что-то на непонятном языке. Инструкции из интернета были расплывчаты, как сон, который забываешь сразу после пробуждения.
“Нужно наматывать по резьбе”, — говорили одни. “Поперёк”, — настаивали другие. А третьи молчали, и их молчание было самым страшным.
Он начал наматывать.
Первый виток — лента прилипла к пальцам, второй — порвалась, третий — все безнадёжно спуталось.
Резьба смеялась над ним, холодная и бездушная. Каждый новый слой был попыткой загладить ошибки предыдущего, но лента лишь множила свои изъяны, как грехи, которые нельзя искупить.
Потом был момент, когда он подумал, что всё получилось.
Вода перестала капать. Но это была ложная победа. Как только он включил кран, из-под соединения хлынула струя, насмешливая и неудержимая. ФУМ-лента размокла, превратилась в жалкую субстанцию, липкую, как его отчаяние.
Теперь он сидел на полу, среди тряпок и обрывков ленты, и понимал, что сантехника — это не ремесло, а испытание. Дверь в ванную казалась дальше, чем когда-либо. А вода всё капала.
Но вдруг — озарение. “Сантехническая нить”. Говорят, она не боится воды, не требует виртуозной намотки, не предаст в самый ответственный момент. Её просто туго наматывают на резьбу, и она, как верный пёс, держит изо всех сил, заполняя все щели, не оставляя воде ни единого шанса. Возможно, это и есть спасение. Возможно.
Но пока он лишь смотрел на неё, лежащую в коробке, как на последнюю надежду, измочаленный и измятый борьбой со стихией.